POLEVIC

I.

-Чувствовать поля. Поля. Эти. Степи. Чувствовать!
Словесная шелуха, как заклинание, как последняя надежда и единственная возможность сосредоточиться и выжить.
Вж-ж-жик. Слева. В метрах пятнадцати. ... Не опасно.
А когда-то, еще в то мирное и сейчас кажущееся беззаботным время (но хоть перед собой-то не морщи лоб! - и тогда все казалось сложным и как ни странно, опасным в тишайшем приморском городке Таганейро) он в одной документальной книжке - то ли мемуары о Великой Отечественной, а возможно и просто вымесел а-ля военное постфэнтази - прочел такую, врезавшуюся в его спинной мозг фразу: "на поле боя чаще всего побеждают трусы! Ибо война - это не жизнь". Точно, не жизнь. И как же странно, лично для него эта фразочка теперь оказалось истинной правдой.
Он был НАСТОЯЩИМ трусом. Боязнь почти истерическая, отчаянно ощущаяся, как раньше, посмеивались, в "членах". Это оказалось очень важным. Именно в членах. Можно сказать в нервных членах... Хотя нервный не тот, кто барабанит пальцами по столу, а тот, кого это нервирует!

Никто и никогда не любит таможни. Кроме самих таможенников, конечно.
И чего это их любить? Мало того, что государство налагает лапу на твои реальные и абстрактные доходы (как вам нравится замечательный термин "прогнозируемая прибыль"), так еще и сама процедура неинтеллигентного южнороссийского шмона. Поразительно-омерзительно проходит эта процедура. Клиент - не человек, большой красный кошелек с ножками, который не только можно, а абсолютно необходимо выпотрошить. Это и хобби и охота. И дело чести и профессионализма для гражданских монстриков в полувоенной форме. Впрочем, мне то как раз неохота. И делается все, чтоб унизить тебя, довести до бурления, или в неудачном для служивых случае просто обидеть.
А эта конкретная, деревенская таможня была вообще мерзостью из мерзости. Когда-то наскоро сколоченный из серых некрашеных досок огромный сарай. Слеплен он был явно в тот далекий восемьдесят девятый, когда офигевающие до ступора строители из соседнего городка сколачивали эти, тогда еще желтые и пахучие, неошкуренные, а потому и опасные заусенцами и занозами, кривые длиннющие доски. По приказу самого Президента! Который до этого занимал всем понятный пост секретаря политбюро республиканского центра.
И вдруг - Президент. И вдруг - границе быть! Незалежность! Самостийность! Своя валюта! О-о, это сладкое слово - валюта...
Со временем сарай посерел и обветшал. Вылинял сшитый из дешевой тканины двухцветный флаг, обвис серо-грязным мешком. Только огромная чугунная плита пока не поддалась заигрованию со временем. Все так же гордо и уверенно оповещала, что это - ТАМОЖЕННЫЙ ПУНКТ независимого государства N, находящейся на границе и поддерживающий границу. Границу в виде короткой, метров в триста в обе стороны и сейчас уже ржавой до оранжевости колючки с десятком полосатых столбиков среди медленно вздымающейся, как во сне, исполинской степи, по сарматски выжженной и поседевшей. Неизменным же на этом таможенном пункте все эти прошедшие годы был еще только один фактор. Люди, проходящие через него всегда засаживали себе под кожу ладоней долго гноящиеся занозы.

Если посмотреть через не очень большую круглую дырку в доске сарая можно увидеть и бравых таможенников, оплот государственности в этой зализанной ветром и замученной солнцем сборнике куче пыли.
Две дамы. Одна толстая и непоповоротливая, в плотно обтягивающей телеса зеленой не вылинявшей униформе. Однако дама довольно молода и даже можно признать ее смазливой и явно пользующейся спросом у коллег противоположного пола - по сравнению с товаркой, худой и резкой страхолюдной стервой в очках и рудиментарной национально-белесой косой бубликом вокруг головы. И кроме них еще какой-то убогий коротконогий, но вполне длиннорукий гражданский майор с вечно потной лысиной и не застегнутой пуговкой на рубахе, прямо около ремня.
- Гнат, а Гнат! - громко прокричал лысый майор, как будто в руке и не было трубки телефона.
- Гнат, ты проверил машину ОУ1327? - трубка проурчала нечленораздельное в ответ - а... Молодец! Давай, давай не пропусти ничего!... И узкими губами улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся. Злобно и мерзенько. Видно представлял себе, как невидимый отсюда Гнат, большой и розовощекий, наивный и туповатый в своей извечной попытке выслужиться заставляет несчастного, но заискивающе улыбающегося водилу раскручвать приборную панель или демонтировать запасное колесо, подставляя темное и малопользованное нутро труженницы-машины под пыльный наждачно-горячий ветерок.
Стервозная таможенница скрипела из своего окошка на какого-то очкастого интеллигента, который при наличии драной четверки, злобных жены и тещи, пары золотушных, а может и не золотушных, а просто крикливых и сопливых детишек, навестить престарелую тетушку в Бердичеве - ...при наличии у Вас иностранной валюты необходимо это зафиксировать в раздел 7 формы ф3. А также же все продукты, перечисленные в 27 разделе Положения подлежат...
Толстуха просто сидела и пялилась в окно. Ей было скучно. Она была уверенна, что все пять "клиентов" смогут преодолеть таможенные препоны не раньше, чем часа через три и лишь тогда она шлепнет печатью по вкладышам. И замученные путешественники стремясь не потерять ни секунды рванут из затхлого сарая, подальше от всех этих стендов и окошек, куда-то туда, вдаль, в настоящую жизнь! А ей предстоит очередной противный вечер в "бытовой" части сарая. Сначала будет водка и нудные безжизненные разговоры "за жизнь". А потом будет скрипучий продавленный диван, потный лысый майор, у которого всегда воняет изо рта и от ног. И опять она просто будет лежать и пялится в потолок также, как сейчас пялится в окно, лежать спокойно, совершенно не двигаясь и не пытаясь хотя бы редкими стонами изобразить хотя бы малейшую страсть. А еще три месяца назад все казалось ей таким романтичным... Эх, рукастый майор, и вечная пыль (впрочем, не застала она еще холодную жидкую грязь с редкими мертвыми кустиками зимнего времени - но не потеря, насмотрится еще).
Резко скрипнула дверь кабинета Самого. Все отлично знали, что сегодня Сам был очень не в духе - а потому просто старались не смотреть, кто да что, поотврачивались, либо пригнули головы. Но ушки то на макушке!
Кадык на шее у лысого майора сделал свое обычное недалекое путешествие вниз - вверх. Пятьсот... А может и вся тысяча?
Невнятные голоса за дверью кабинета... Потом звук отодвигаемого стула. Потом сильные уверенные шаги к выходу..
- майор, нужно срочно растаможить три фуры. Надо помочь людям, они спешат...
о! (черт, не меньше чем полторы!)

Так вот. Хозяином этих трех фур является он, Сашка. Правда, всегда не понимал, как в коротком словце, в привычном сочетании длинных и коротких звуков можно спрятать реального, сложного и многогранного до непонятности человека, с массой его недостатков и принципов, ощущений и желаний. Сашка. Коротко и без выкрутасов. В фэнтази волшебники никому не говорят своих настоящих имен - только ники. Чтоб не подпасть под зловредное влияние какого-нибудь другого волшебника. Только настоящее имя дает ключ к управлению мозгами и сердцем. Так что все очень просто - "Просто Сашка". Так он всегда представляется при первом знакомстве. Оно так и безопасней.
Когда он наконец вышел из сарая с гордым именем "Контрольно-пропускной пункт" то невольно уперся в бессмысленно-тягучий взгляд толстой таможенной девахи.
-Фу ты черт, - беззлобно ругнулся, поражаясь в очередной раз в жизни, насколько же некоторые представители рода человеческого не продвинулись по отношению к животным. В данном случае - по отношению к жвачным... Пошел торопливо к своим водилам от греха и этой тоскующей коровы подальше. За торопливость чуть и не поплатился - из под ног с легким пустым звоном прыснула пивная бутылка с отклеившейся этикеткой и от удара пофигачила куда-то за проржавевшую бочку и стопку разношенных камазовских шин. Он поднялся с пыльной дорожки, разглядывая большое свежее мазутное пятно пятно на левой брючине. А потом схватившись за лодыжку и матерясь уже всерьез поковылял дальше. Противней всего была его собственная неуклюжесть.
Корова в перекошенном окне улыбалась.

Поездка сложилась у Сашки в этот раз абсолютно нетривиальная. Сначала было много всяких там житейских, бытовых и финансовых неурядиц. И в гостиницу в Кишиневе попал не сразу и с немалой переплатой. И очередь из снабженцев на телевизионной "Альфе" казалась просто непреодолимой. И все же когда уже добрался до заветного стола со слегка приоткрытым ящиком-ртом, в который заходившие снабженцы все по очереди совали кормления редких пингвинов ради пачки денег - казалсь все сложилось! И фуры нашлись, и как ни странно - грузчики и даже в бухгалтерии (видно каким-то своим тайным образом предупрежденной прожорливым столом из отдела продаж) никто и слова ни сказал, что на платежке нет "мокрой" печати.
Но что-то ему подсказало зайти в почтовое отделение на выезде столицы братской Молдавии.
Вот тут то его и тряхануло! Сначала Светка пугливо из черной телефонной трубки а потом бланк телеграммы сурово и однозначно сообщил, что платеж номертамкакойто не прошел в связи "с несовпадением номеров КПП контрагента".
Дела!
Дура Светка. Сколько раз он просил ее тщательно проверять номера в платежках!!!
Теперь у него три фуры ворованных телевизоров на руках - и первый же ГАИшник его, а впереди четыре таможни! Что ж, разворачиваться и с повинной возвращать товар на завод? Он аж заскрипел зубами. Сколько денег уже пораздовал - хрен их теперь вернешь!
Впрочем... Заводские бухгалтера расчухаются в самом худшем для него случае через три дня... А то и все две недели не заметят отсутствие денег. А за три дня дня, если напрячься не только до канадской границы, можно две тысячи верст в реале проскочить - надо только не скупиться!
Накладные настоящие, груз не требует специального разрешения. Все будет тип-топ.

И понеслось!
Под лозунгом:"Чем больше людей, тем больше вероятность войны!"

***